06 August 2025
05 August 2025
04 August 2025
03 August 2025
LG-шпион: «умные» телевизоры заглядывают в спальни
Умные устройства перестали быть помощниками и всё чаще становятся угрозой. Свежие уязвимости в термостатах, системах видеонаблюдения и Smart TV превращают привычную технику в оружие хакеров.
«Это не рекомендации, а инструкция по выживанию», — предупреждают эксперты. Тысячи камер LG в «умных» телевизорах и системах наблюдения оказались открытым порталом в чужие спальни и офисы. То, что ещё вчера считалось технологией комфорта, сегодня превратилось в оружие массового подглядывания.
Новые данные специалистов по кибербезопасности показали: WiFi-термостаты Network Thermostat X-Series получили критическую дыру в безопасности — 9.8 из 10 по шкале CVSS. Любой школьник с доступом в сеть может не просто поиграть с настройками отопления, но и использовать прибор, как троянского коня для выхода в корпоративные системы.
Но это только прелюдия. Настоящий шок пришёл из архива старых камер LG Innotek. Модель LNV5110R, давно снятая с поддержки, до сих пор трудится на складах и в бизнес-центрах. Дыра позволяет выполнить удалённое выполнение кода и установить всё, что угодно — от трояна до кейлоггера. Хочешь — смотри через чужие камеры, хочешь — открывай двери в другие сегменты сети.
Но главная бомба замедленного действия — Smart TV. ADB-порт открыт, пароль не нужен, предупреждений нет. Телевизор превращается в хакерский командный центр. Через него можно не только подглядеть за просмотром Netflix, но и устроить полномасштабную атаку на всю локальную сеть. YouTube уже полон видео-доказательств.
Совик Кандар из MicroSec резюмирует: «IoT-устройства — это не риск, это активные векторы атаки». Проблема в том, что никто их не обновляет, никто за ними не следит, а доверие к ним безусловное. Хакеры же не спят. Точнее — спят, но уже в вашей спальне, наблюдая через экран вашего телевизора.
Эксперты из Bitdefender и CISA требуют срочно изолировать «умные» игрушки в отдельные сети, отключить им интернет и закрыть все порты. Это не каприз — это инструкция по выживанию. Потому что если телевизор видит вас, значит, он может показать вас кому-то ещё.
Автор Павел Онойко
Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции.
Некоммерческое сообщество журналистов Non profit
31 July 2025
30 July 2025
28 July 2025
Microsoft: Режим Copilot на основе ИИ в браузере Edge
Microsoft в понедельник запустила новый «Copilot Mode» в своем браузере Edge, который использует искусственный интеллект для улучшения работы в Интернете, поскольку технический гигант спешит конкурировать с конкурентами, запускающими браузеры на основе искусственного интеллекта и функции веб-поиска. (Материал Reuters)
27 July 2025
26 July 2025
Кровь на кимоно. Глава 5, фрагмент
Рана пульсировала с каждым шагом, отравляя сознание. И слава богу, была поверхностной: пуля едва зацепила ребро. Однако ощущение жгучей боли было желанным. Оно напоминало, что он жив. Напоминало, что он здесь, в этом огромном, безжалостном Токио, и что у него есть цель. Запах чая и благовоний из чайной «Тихий Бамбук» еще витал в воздухе, но теперь смешивался с более резким, металлическим запахом его собственной крови.
Он нашел почтовый ящик №37 — старый, ржавый, почти сливающийся с обшарпанной стеной переулка. Внутри лежала толстая папка. Гарри схватил ее, чувствуя тяжесть содержимого, которое могло стать как его спасением, так и приговором. Он скрылся в темноте, пробираясь мимо закрытых лавок, откуда доносился слабый запах сухофруктов и рисовых лепешек. Дождь начал моросить, мелкий и холодный, превращая асфальт в блестящее, манящее зеркало. Каждый отблеск неоновых вывесок на мокром тротуаре казался ему зловещим, наблюдающим за ним глазом.
Найдя заброшенный караоке-бокс в соседнем, почти полностью снесенном для нового строительства квартале, Гарри нырнул внутрь. Запах сигаретного дыма и пролитого саке был затхлым, но давал ощущение относительной безопасности. Здесь, под мигающей лампочкой, он открыл папку.
Сногсшибательные документы. Тории был одержим. Не просто журналист, он был «разгребателем грязи», копающим глубоко и яростно. Фотографии, выписки из банковских счетов, расшифровки телефонных разговоров, схемы связей. Все это касалось Инагава-кай — одной из самых могущественных группировок якудза. Их щупальца, как и предсказывал Сато, тянулись повсюду: от подпольных игорных заведений и хост-клубов до строительства крупных объектов недвижимости и даже политических кругов. Тории был на пороге раскрытия грандиозной аферы, связанной с новым олимпийским стадионом, где клан отмывал огромные деньги.
Среди прочего Гарри нашел несколько снимков. На одном из них, сделанном издалека, был запечатлен Тории, входящий в элитный рюокан — традиционную гостиницу с горячими источниками — где-то в горах за городом. На другом, менее четком, Тории стоял рядом с женщиной. Той самой госпожой Хару Ямада. И что-то в ее лице, в ее позе, говорило о куда большей близости, чем случайное знакомство. А еще был третий снимок. Мужчина в строгом кимоно, лицо которого было скрыто тенью от широкого капюшона. Но Гарри узнал его силуэт. Это был оябун — глава клана, человек, которого даже Сато упоминал с неким трепетом.
Тории не просто «случайно» подвез госпожу Ямаду. Она была его информатором, а может, и сообщницей. Или, что еще более вероятно, приманкой.
Рассвет полз по небу, окрашивая восточную часть Токио в нежные персиковые и розовые тона. Первые лучи солнца пробивались сквозь разбитые окна караоке-бокса, освещая его внутреннюю грязь. Боль в боку Гарри стала невыносимой, он чувствовал, что теряет силы. Нужна была аптека, и что-то посильнее платка.
Он шел, пряча папку под курткой. Улицы уже начинали оживать. Сонные офисные работники спешили на электрички, пожилые женщины открывали свои маленькие магазинчики, готовящиеся к новому дню. Запах свежей выпечки и кофе из конардо (пекарни) смешивался с привычными городскими ароматами. Гарри чувствовал себя призраком, идущим против течения времени.
Он нашел аптеку, стараясь выглядеть как можно более обыденно. Взял антисептик, бинты, обезболивающее. Молодая фармацевт, вежливо улыбаясь, даже не взглянула на его измятую одежду. Она была привычна к появлению странных клиентов.
Вернувшись в укромное место, он аккуратно обработал рану, игнорируя жгучую боль. Пуля, похоже, прошла навылет, оставив входное и выходное отверстие. Повезло. Он не был врачом, но знал, что если не обработать рану, то воспаление неминуемо. Это было лишь вопросом времени.
Пока он бинтовал себя, его мысли вернулись к якудза. Инагава-кай, клан, не уличная шпана. Хорошо отлаженная вертикаль власти, древний механизм, глубоко укоренившийся в общественной структуре Японии. Они действовали по своим неписанным правилам, используя страх и жестокость как инструмент управления. И некий Тории, журналист, каких в Токио десятки, сотни, посмел бросить им вызов.
Гарри вспоминал свое прошлое в Лондоне. Там, в Скотланд-Ярде, все было четко: закон, протокол, доказательства. Здесь, в Токио, границы размывались. Он чувствовал, как старая закалка детектива уступает место чему-то более примитивному, животному инстинкту. Жажде справедливости, которая превращалась в жажду возмездия. Он действительно становился Демоном для тех, кто творил зло. Не ради удовольствия, а ради принципа.
Он не мог просто пойти в полицию с папкой. Сато, возможно, и порядочный человек, но он был частью системы, которая могла быть подкуплена, коррумпирована. К тому же, Гарри теперь был в бегах, и доверие к нему было подорвано. Единственный путь — действовать самостоятельно, на свой страх и риск.
Прежде всего, надо было найти госпожу Ямаду. Она была ключом. Если она была приманкой, то почему? И что она знала об оябуне? Фотография, где Тории и Ямада были вместе, заставила его задуматься. Возможно, между ними было что-то большее, чем просто отношения информатора и журналиста. Любовная связь? Это усложняло дело.
Гарри знал, где найти госпожу Ямаду. Ее особняк находился в престижном районе Сетагая, среди других роскошных резиденций, скрытых за высокими стенами и тщательно подстриженными ниваки — традиционными японскими деревьями-бонсай. Он не мог просто заявиться туда. Нужен был план. И, возможно, новый облик.
Он нашел небольшой, слегка заброшенный киссатэн — старое японское кафе, где пахло давно пролитым кофе и пылью. Внутри сидели лишь несколько пожилых мужчин, читающих газеты. Гарри заказал кофе и стал наблюдать за улицей. Ему нужен был способ незаметно проникнуть в Сетагая.
Внезапно взгляд его упал на объявление, приклеенное к фонарному столбу напротив. «Требуются подсобные рабочие на стройку нового олимпийского стадиона. Хорошая оплата». Стадион. Тот самый стадион, с которым был связан Инагава-кай. И с которым, возможно, было связано убийство Тории.
Идеально. Стройка — место хаоса, шума, постоянного движения. Место, где легко затеряться, где люди приходят и уходят. А главное, место, к которому якудза явно имеют прямое отношение. Возможно, там можно найти что-то, что Тории искал. И, возможно, встретиться с кем-то из клана.
Решение было принято. Гарри знал, что это рискованно. Он был ранен, находился в розыске, и собирался отправиться в самое логово дракона. Но это был его путь, его выбор. Путь народного мстителя, который не может спокойно спать, зная, что в этом городе творятся такие зверства. И он был готов заплатить любую цену.
Гарри достал из кармана старое, потрепанное удостоверение журналиста, посмотрел на него. Гарри Стоун. Лондон. Это был он, но не совсем. Человек, которого он видел в отражении витрины кафе, был другим. Более суровым, более отчаянным. Человеком, который больше не мог полагаться на закон. И это пугало его.
Гарри знал, что если Инагава-кай отмывает деньги через казино, то это не будут полуподпольные притоны с запрещенным покером. Это будут роскошные, элитные заведения, скрытые за фасадами респектабельных клубов или отелей, куда доступ есть только у избранных. И там он найдет не просто бандитов, а влиятельных воротил бизнеса, чьи руки испачканы грязью, а то и кровью, но чьи костюмы сшиты на заказ в лучших ателье Гиндзы.
Найдя адрес одной из таких «тайных игорных комнат» из файлов Тории, Гарри начал подготовку. Его рана, хоть и обработанная, все еще саднила, но таблетка парацетамола заглушала боль. Он нуждался в чистой одежде, чтобы слиться с толпой. Недалеко от его убежища, в квартале Сибуя, он нашел небольшой магазин подержанной одежды, где, к счастью, смог купить приличный, хоть и немного помятый, темный пиджак и рубашку. Зеркало в примерочной отразило изможденное, но решительное лицо. Ни следа от лондонского журналиста. Только тень детектива, готовящегося к схватке.
Читать бесплатно https://www.litres.ru/book/valeriy-rubin/krov-na-kimono-72085399/
23 July 2025
22 July 2025
Почему Израиль хочет расчленения Сирии
Война стала для Израиля не политическим инструментом, а образом жизни. Пока в секторе Газа из-под обломков зданий извлекают бездыханные тела женщин и детей, а очереди за едой превращаются в расстрельные списки, израильские истребители уже кружат над Дамаском. 16 июля, в день когда 81 палестинец погиб в Газе — 25 из них стояли в очереди за продуктами — Израиль нанес удары по сирийской Эс-Сувейде и пригородам Дамаска. Это не была война необходимости. Это была доктрина в действии.
«Стрижка газона» по-израильски
Израильские стратеги называют это «стрижкой газона» — рутинным, повторяющимся применением силы для ослабления противников, реальных или воображаемых, и предотвращения долгосрочной стабильности в соседних государствах. Пока трава растет, ее нужно стричь. Пока соседи строят государство, его нужно разрушать.
После падения режима Асада в конце 2024 года Израиль запустил целенаправленную политику подрыва территориальной целостности Сирии. Кампания началась с оккупированных Голанских высот, где израильские силы расширили военное присутствие за пределы демаркационной линии 1974 года. За десять дней после свержения Асада было нанесено более 600 авиаударов. Склады боеприпасов, системы ПВО, военные аэродромы — все методично уничтожалось.
К декабрю израильские войска оккупировали буферную зону и продвинулись на 12 километров вглубь сирийской территории, установив минные поля, переселив мирных жителей и создав передовые позиции в открытом пренебрежении к послевоенным нормам.
Друзы как предлог
Но израильская агрессия в Сирии не ограничивается ракетными ударами. Она формирует реальности на местах — политически и этнически. Одним из столпов этой стратегии стала подстрекательство сирийского друзского меньшинства.
С начала 2025 года Тель-Авив открыто заявлял о намерении «защитить» друзское население в Сувейде и Кунейтре, даже угрожая прямым военным вмешательством. Знакомая тактика: переосмыслить агрессию как этническое покровительство.
За этой риторикой скрывается кампания по вооружению и организации сектантских ополчений. Появление «Военного совета Сувейды» (ВСС) — друзской вооруженной группировки, поддерживаемой израильской разведкой, — не случайность. Израильские чиновники представляют это как буфер против «иранских прокси», но на деле это подрывает сирийский суверенитет и сеет гражданские распри.
Поощряя этнические разногласия и поддерживая автономные ополчения, Израиль превращает Сирию в лоскутное одеяло контролируемых зон — метод, заимствованный из оккупационного справочника в Палестине.
Нетаньяху и политика вечной войны
В центре этой стратегии находится Биньямин Нетаньяху — человек, чья политическая долговечность теперь зависит от вечной войны. Сталкиваясь с судебными процессами по коррупции, международным осуждением за Газу и падающей поддержкой дома, у Нетаньяху осталось мало карт, кроме как вечной войны.
Через постоянную эскалацию он создает срочность, откладывает подотчетность и позиционирует себя как военную необходимость Израиля. Это форма политической экономности: меньше решений, больше ударов.
На государственном уровне израильская дестабилизация не хаотична — она структурирована. Проект «Большого Израиля», основанный на идеологической территориальности и стратегической глубине, требует слабого соседства. Такие государства, как Сирия, Ливан и даже Ирак, должны оставаться расчлененными, рассеянными и децентрализованными.
Когда в Эс-Сувейде дерутся, в Дамаске взрывается
События этой недели показали, как работает эта машина. В воскресенье сирийская армия вошла в Эс-Сувейду, чтобы восстановить спокойствие между друзскими боевиками и арабскими бедуинскими племенами. Столкновения начались после того, как обе стороны якобы захватили автомобили друг у друга.
К понедельнику израильские самолеты уже атаковали сирийские танки, «обеспокоенные» наращиванием иностранных военных сил рядом с их территорией. Следующие два дня напряженность росла, пока сирийские правительственные силы продвигались вглубь Эс-Сувейды. Израильские военные усилили удары, устроив бомбардировки по окрестностям города, а также по Дамаску.
Первое перемирие развалилось в течение часов. Некоторые оценки указывают на 300 погибших, хотя точные цифры остаются неясными из-за отключения интернета и электричества в Эс-Сувейде.
«Израиль бомбил задолго до того, как началась любая из [последних] агрессий против друзской секты, — сказал местный житель Абу Джавад. — Израильтяне используют это ложное утверждение о «защите друзов», чтобы углубить раскол между народом Сирии и друзской общиной... мы никогда не просили иностранные агрессоров-оккупантов атаковать нашу страну».
Международное право как театр
Израильские удары по Сирии — это не нарушение международного права, а его циничное использование. Устав ООН говорит о суверенитете и неагрессии, но Тель-Авив ловко превратил 51-ю статью о самообороне в вечную индульгенцию на превентивные войны.
Схема проста: как только соседние страны начинают приходить в себя после войн — будь то Ливан, восстанавливающий гражданские институты, или Сирия, пытающаяся собрать государство из осколков — Израиль тут же вмешивается.
Переходным правительствам нужны стабильность, время на восстановление и международная поддержка. Израиль дает им прямо противоположное: хаос, диверсии и точечные бомбардировки. Не дает укрепиться, не дает договориться, не дает построить нормальное государство.
Международные организации осуждают, призывают, выражают озабоченность — но не вмешиваются. Совет Безопасности ООН превратился в дискуссионный клуб, резолюции Генассамблеи стали ритуальными заклинаниями, международные суды предпочитают не замечать очевидного.
Безнаказанность стала системой. И Израиль эту систему освоил в совершенстве.
Трамп против Нетаньяху: разные видения
Израиль и США оказались на расходящихся путях в Сирии. Хотя союзники еще не находятся на курсе столкновения, нынешние и бывшие арабские, американские и израильские чиновники говорят, что их разногласия могут осложнить грандиозные дипломатические планы администрации Дональда Трампа.
Администрация Трампа хочет сократить свое военное присутствие в Сирии и обеспечить, чтобы страна — лоскутное одеяло христиан, мусульман, друзов и алавитов — имела один неоспоримый центр власти, поддерживаемый союзниками США.
Том Баррак, спецпредставитель Трампа по Сирии, на прошлой неделе разъяснял журналистам: каждая этническая группа в Сирии хочет свой кусок территории — друзы, алавиты и прочие. Но Вашингтон поддерживает единую Сирию с центром в Дамаске. «Все дороги ведут в Дамаск», — подытожил он.
Безнаказанность как новый порядок
Израиль не игнорирует международное право — он его приспособил под себя. Тель-Авив мастерски использует все лазейки и двусмысленности, превращая правовые нормы в декорацию для собственных действий. Главное не соблюдать букву закона, а создать видимость его соблюдения.
В среду израильские самолеты разбомбили центр Дамаска, уничтожив часть здания министерства обороны и нанеся удар рядом с президентским дворцом. Военные Израиля цинично объяснили: удар по Минобороны — это «послание сирийскому президенту по поводу событий в Сувейде».
Бомбардировка столицы стала резкой эскалацией против правительства Ахмеда аш-Шара. И это несмотря на то, что отношения между Дамаском и Вашингтоном улучшаются, а контакты между сирийскими и израильскими спецслужбами развиваются.
Дороги, ведущие в никуда
Пока Газа истекает кровью, усеянная исхудалыми останками голодающих детей и искателей помощи, расстрелянных в очередях за едой, Израиль говорит на своем языке — не дипломатии, а огня. Это не аномалия международной системы. Это ее агония.
Когда международное право превращается в пустой звук, оно становится не препятствием для агрессии, а ее прикрытием. Удары по Эс-Сувейде и Дамаску — это не отдельные инциденты, а звенья одной цепи. Израиль атакует не только военные объекты, но и саму идею того, что у права есть сила.
Израиль разрушает регион не против международного права, а при его молчаливом согласии. Право больше не останавливает агрессора — оно с ним соглашается.
Машина войны, запущенная в Газе, теперь перемалывает Сирию. Она не знает тормозов, потому что никто не решается их нажать. Пока мир остается молчаливым наблюдателем, Израиль пишет будущее региона ракетами и кровью. И в этом будущем нет места для стабильного сирийского государства — только для подконтрольных анклавов, дымящихся руин и вечной войны.
Джейхун Аширов






























