Латвийский кинопродюсер Улдис Цекулис успешно спродюсировал не менее десятка документальных фильмов, среди которых, например, «Бессмертный» режиссера Ксении Охапкиной или «Эпоха танцев» Виктора Буды. Пандемия коронавируса значительно ограничила возможности для съемок документального кино, поэтому продюсер решил исследовать новую для себя территорию игрового фильма. На 55-й Международный фестиваль в Карловых Варах он приехал в рамках секции First Cut Lab + с фильмом режиссера Угиса Олте Upurga.
- Улдис, расскажите, пожалуйста, о фильме, с которым Вы приехали на этот раз. Насколько мне известно, Вы в Карловых Варах уже не в первый раз.
«В Карловых Варах я уже в седьмой или восьмой раз. Раньше я всегда приезжал с документальными фильмами, поскольку наша студия образовалась как студия документальных фильмов. Два года назад нам посчастливилось получить премию на кинофестивале с латышско-эстонским фильмом, кстати, про Россию – Immortal («Бессмертный») режиссера Ксении Охапкиной. Фильм приняли очень хорошо.
Примерно два года назад, когда началась эпидемия, мы стали развивать игровой и анимационный фильм, понимая, что будет. Документалистам сейчас очень нелегко. Мы путешествуем по миру, встречаем людей, делаем истории, а из-за пандемии все это остановилось. А игровое кино, и особенно анимация (наш новый проект – это кукольная анимация) – это все covid-safe.
Наш дебютный фильм, который мы снимали в прошлом году, занял 17 съемочных дней. Это низкобюджетный фильм, и нам очень повезло, что мы получили возможность участвовать в First Cut Lab. Это такая лаборатория, где помогают развивать фильм в стадии монтажа. Его видит свежий глаз экспертов из Европы, они смотрят грубый монтаж и высказывают свое мнение. Это очень важно, что свое мнение высказывает сразу несколько профессионалов. Моя задача как продюсера обратить внимание режиссера на эти замечания. Но эти советы иногда уничтожают автора, и моя главная миссия как продюсера – защищать режиссера. Во-первых, от чрезмерного количества советов, а, во-вторых, деньгами. Это довольно сложно, потому что я и не думал, что в игровом фильме может быть столько затрат. Из всяких мелочей накапливается пару тысяч евро. С людьми все же можно договориться, объяснить, что бюджет маленький, но хорошая тема, хорошие люди. Я очень рад, что люди до сих пор верят людям, мир пока еще не испортился. У нас сложилась очень хорошая команда профессионалов, которые работали за гораздо меньшие деньги, чем они получили бы в другом месте. Так что сейчас в Карловых Варах я с проектом в финальной стадии. Ведь фильм как ребенок, о нем нужно заботиться. В игровом кино я полный новичок, это совсем другой мир».
- Вы сказали, что новый фильм – это анимация. Для детей или для взрослых?
«Это мифологический триллер, взрослый – там и секс, и погони, и по морде дают – в общем, все, что надо. Но вообще-то это мифологический триллер про взросление, но это не сказка. Мы не хотели делать костюмированный фильм, сказку или какую-то фантастику. Я думаю, этот фильм может привлечь внимание любого человека, который заблудился в это непростое время, когда мы вообще не понимаем, что происходит в мире. До этого люди не понимали, что происходит в их внутреннем мире, а сейчас еще и во внешнем все перевернулось с ног на голову. Я думаю, наш фильм даст ответ, чтобы немножко уладить отношения с самим собой. Тема, которая затрагивается в фильме, очень важна для самого режиссера, потому что он сам через это проходил. Он парень из села, работает и растет в Риге, в городе, а парням из села в городе часто нелегко. Там законы природы не работают. Но фильм как раз о том, что законы природы стоят выше всех других законов, метафорически говоря.
- А откуда такое название?
«Upurga – это название места, которого не существует. Но это может быть и названием реки, потому что действие происходит как раз на реке. Это место, где раньше текла река, но потом она превратилась в псевдоозеро, где больше нет течения. Наш режиссер взял название Upurga в качестве рабочего, а наш норвежский актер сказал, да чего вы, мол, мучаетесь, Upurga и есть название, для меня, как норвежца, это что-то такое секретное. В общем, для всех языков это звучит непонятно и интересно».
- Вот меня как раз это слово удивило. Я думала, это что-то на латышском, чего я не знаю.
«Это и на латышском, и на ливонском. Ведь ливонцы там и вправду жили, и у них были свои ритуалы, своя мифология, которая в некоторой мере тоже находит отражение в фильме. Режиссер Угис Олте даже придумал целую легенду, основываясь на исторических фактах. Кстати, его консультировал эксперт, изучавший ливонцев. История повествует о молодом парне, который, наконец-то находит самого себя».
- Я заметила, что на фестивале практически все фильмы сейчас создаются в копродукции. А Ваш фильм?
«Нет, наш фильм чисто латвийский. Так как мы новички, нам никто не верил. Документальные фильмы, на которых я работал, почти все были в копродукции. Да еще дело в том, что covid. А копродукции получаются как? Ты встречаешь человека, выпьешь с ним пива, вина, поговоришь. А на следующий день ты смотришь, если он помнит то, что обещал, и если тебе понравился разговор, и еще осталось над чем пошутить, то можно идти дальше. Как я уже говорил, в игровом кино мы новички».
- Говорят, новичкам везет.
«Надеемся. Но сейчас мы и рады, потому что нет каких-то обязательств, которые связаны с копродукцией. Никто нам не говорит, мол, я дал вам деньги, давайте то и это. Копродукция – это всегда компромиссы, а компромисс в искусстве – это не самое лучшее. До сих пор лучший комплимент для нас был, когда мы презентовали проект на First Cut Lab, и в конце встречи я спросил, во сколько бы они оценили бюджет нашего фильма. И мне ответили – 300-400 тысяч евро. И тогда я сказал, что мы сделали его за 80 тысяч. Мы очень много вложили в него своих собственных сил и ресурсов, и вот сейчас я осознаю, что создать такой фильм за 80 тысяч – это просто космос какой-то. Я этим горжусь, и сейчас мы уже находимся в такой стадии, что нам ничто не может помешать».
- То есть Ваш фильм – чисто латвийский. Это удивительно, я только недавно говорила с подругой, которая работала в кино, и она сказала, что у латышей все прекрасно: у них очень качественные кадры, во всех отраслях кино работают профессионалы, но проблема в том, что они практически не снимают ничего своего, а всегда работают на кого-то – на русских, на эстонцев, на немцев. Какой у Вас с этим опыт?
«Нет, конечно, у нас есть и свое. Например, в этом году будет, по-моему, 15 фильмов. Это рекорд! Конечно, из-за пандемии что-то сдвинулось. Существует даже каталог, в который входят 45 игровых фильмов на разных стадиях работы. Мы же как Болливуд, маленькая Индия. Конечно, из них половина, или, по крайней мере, треть – это копродукция, но половина – точно латвийских. И мне очень интересно, как будет воспринимать эти фильмы аудитория, потому что уровень нашего кино растет. Просто очень часто не хватает средств. Я думаю, и люди поверили в то, что у нас есть хорошее кино».
- А трудно ли в Латвии найти деньги на съемки?
«Конечно, сейчас конкуренция очень высокая. У наших фондов есть определенные лимиты, особенно из-за пандемии. Средства выделяются на поддержку кинотеатров, которые сейчас вообще в состоянии хаоса. Но хорошая новость в том, что люди поняли, что национальное кино может жить, это важно. Пять-семь лет назад было под вопросом – нужно ли нам вообще кино? Еще и поэтому на нас лежит огромная ответственность – доказать, что даже за маленькие деньги мы можем сделать хороший фильм. А то зачем же вообще снимать кино?».
Автор: Ольга Васинкевич
Posted by "Канадская служба новостей" CNS Non-Profit site.
Некоммерческое сообщество журналистов
