Ситуация вокруг Крыма и с ним самим остается предметом ожесточенных споров и полного принятия-непринятия без промежуточных тонов.
В России сам факт публичного несогласия с официальной трактовкой может служить основанием для преследования — любой усомнившийся легко может попасть под статью о призывах к изменению конституционного строя. Что-то типа кретинских уголовных статей в Европе за непризнание холокоста. О срывающихся с цепи шавках что в России, что на Украине в отношении тех, кто высказывает даже тень сомнения в официозной установке, и говорить не приходится. Из последнего на момент написания этого текста — прямо-таки шакалий вой на высказывание Лаймы Вайкуле (между прочим, гражданки ЕС, а не России).
В общем, тема предельно острая, и она явно не выглядит сколь-либо законченной, если судить по свирепому ожесточению вокруг неё.
Однако сама по себе такая постановка вопроса, на мой взгляд, совершенно бесперспективна. Вопрос с Крымом является комплексным и точно неоднозначным. Что означает лишь одно: попытка осознать весь этот комплекс через призму «Наш Крым — не наш Крым» совершенно нереалистична.
Поэтому я оставляю в стороне в принципе вопрос об отношении факту присоединения Крыма к России, хотя сразу оговорюсь — решение о присоединении Крыма было предельно волюнтаристским и непродуманным. Российское руководство вообще не взяло на себя труд рассмотреть вопрос в комплексе и принимало решение явно реактивным образом. Что, впрочем, легко объяснимо: в феврале-марте-апреле 2014 года Украина настолько быстрыми темпами шла вразнос, что решение «отхватить» Крым, скорее всего, было продиктовано соображением «хапнуть» первым, чтобы успеть раньше других. Если бы Украина распалась, такое решение, безусловно, выглядело наиболее разумным, рациональным и стратегически правильным. Но она не распалась — и крымское «возвращение в родную гавань» внезапно превратилось в банальную аннексию с весьма серьезными политическими последствиями.
В любых реконструкциях прошлого, даже столь недалекого, самый правильный подход — не искать какие-то глубоко продуманные решения, а принимать это прошлое «как есть». Кроме того, нужно учитывать, что российская управленческая школа существенно отличается от саксонской, и методика принятия решений в рамках российского управленческого искусства имеет предельный горизонт планирования. В СССР он опытным порядком был определен в пятилетку, уже семилетнее планирование оказалось слишком «длинным» и малоуправляемым, поэтому от эксперимента с хрущевской «семилеткой» отказались раз и навсегда.
В современной России управление и планирование выглядят на порядок менее качественными, поэтому заклинания про многоходовые комбинации Путина являются скорее сеансами коллективной психотерапии, чем практическим анализом обстановки. Нынешнее руководство России живет по принципу из известного фильма: «Украл-выпил-в тюрьму». В тюрьму оно упорно не идет, поэтому даже трехходовые комбинации усыхают в лучшем случае до двух, а по большей части вообще заканчиваются на «украл». С Крымом, кстати, похоже, что комбинация как раз и была в один ход.
Кремлевское руководство ни до Крыма, ни после него никогда не демонстрировало глубину мысли и продуманность в решениях. Искать двойное или тройное дно в решении по Крыму не стоит: все решалось в пожарном порядке, людьми, которые ранее не впечатляли прозорливостью и мудростью. Соответственно, возникающие противоречия и проблемы по большей части в рамках такого убогого проектирования неизбежно должны были оказываться внезапными и требовали осмысления не в комплексе, а по мере поступления. Уже поэтому сейчас, по прошествии четырех лет после «присоединения», оценивая весь список решений по Крыму, можно видеть хаотичность, судорожность и откровенную несистемность всех мероприятий. Что лишний раз подтверждает: никакого глубоко продуманного плана и тем более проекта «присоединения» не было и в помине — всё делалось наспех и на ходу. На коленке, как впоследствии стали решать проблему Донбасса.
Достаточно оценить проблемы водо- и энергоснабжения Крыма, и как именно в итоге они были "решены", чтобы понять — уровень и качество этих решений просто ниже всякой критики. Они некомплексные, несистемные и обладают глубоким негативным потенциалом, который неизбежно станет проявляться в последующие годы.
Водоснабжение Крыма в связи с водной блокадой Украины переведено сейчас на подземные источники. Вопрос не заостряется и не обсуждается в публичном пространстве, что, в общем-то, понятно: за все предыдущие годы ни одна власть не приняла напрашивающегося решения использовать подземные воды. И, видимо, имела на этот счет вполне рациональные возражения. Они вполне известны: подъем грунтовых вод ведёт к засолению продуктивного слоя почвы, отсутствие в Крыму возможности паводкового промыва почвы неизбежно превращает немногочисленные посевные площади Крыма в безжизненный солончак, рекультивация которого по стоимости превзойдет все разумные пределы. Однако именно это, фактически преступное решение, и принято к исполнению. Поэтому в публичном пространстве обсуждение и не проводится — любой агроном на пальцах объяснит кретинизм принятого решения и всю тяжесть его последствий.
С энергоснабжением полуострова решения также выглядят, мягко говоря, небесспорно. Если коротко и грубо, то проблема решилась за счет переброски резервных мощностей из соседних регионов — первую очередь Ростовской области и Кубани. Проблемы Крыма частично решены, зато теперь появились сложности у Краснодарского края, у которого эти резервы изъяты.
Сказанное позволяет сделать всё тот же вывод: крымская история — это непродуманное ни в каком месте решение, принятое наспех, без проработки последствий и элементарной последовательности действий, которые неизбежно следовали из исходно принятого решения. Пропаганда может захлебываться в славословиях, но при минимально трезвом рассмотрении происходящего вопросы должны появиться у самого фанатичного сторонника присоединения Крыма. Повторюсь: единственное сколь-либо логичное моделирование процесса принятия решения по Крыму вынуждает предположить, что само решение было принято на основании неверного анализа происходящих на Украине процессов. Предположение о скором распаде Украины могло сподвигнуть российское руководство судорожно принимать политическое решение о присоединении, однако такое решение резко сузило всё будущее пространство принимаемых решений, загнало ситуацию в коридор без возможности какого-либо манёвра и могло оказаться верным лишь в сочетании с целым рядом условий. Которые в реальности так и не наступили.
Нет возможности маневрировать — значит, Кремль утратил возможность реагировать на изменения общей обстановки на Украине. И когда выяснилось, что при всех катастрофических процессах она все-таки слишком далека от распада, отыграть назад с Крымом было, естественно, просто невозможно.
Более того: при присоединении Крыма, которое всё более стало походить на примитивную аннексию, были даны слишком широкие авансы, целью которых, конечно, было раскачивание ситуации на Украине для подталкивания ее к распаду. Народ и в России, и на Украине был, мягко говоря, ориентирован на продолжение «Русской весны», на дальнейшее присоединение территорий к России, но Путин-то прекрасно понимал, что всё идёт совсем иначе, чем предполагалось в феврале-марте. И, как сказал чуть позже Герман Греф (12 июня 2014 года на Петербуржском экономическом форуме): "Вы бы лучше про хорошее что-нибудь писали, а то скоро придется слезы утирать из-за неоправданных надежд. Донбасс нашим не будет, неужели непонятно. Он (президент РФ) аккуратно сливает ситуацию!" Вопрос о том, для чего тогда было «наливать», чтобы затем аккуратно «сливать», не прозвучал. А зря, кстати.
Вывод, пока предварительный и промежуточный, который можно (и нужно) сделать, выглядит вполне очевидно: ужасающее состояние российской политической аналитики, все эти миллионы разведчиков и экспертов, чьи доклады ложатся на стол руководству, плюс совершенно дремучее и интеллектуально убогое руководство, чей уровень как был, так и остался на уровне завклубом в далеком Дрездене и первым отделом в Ленинградском университете (такая должность — вообще кладбище хирургических отходов в карьерном смысле, туда сбрасывали совсем бесперспективных и непригодных). В общем, чудовищно некомпетентная оценка обстановки привела к не менее ужасающим по последствиям рефлекторным решениям и действиям, которые практически сразу завели ситуацию в полный тупик.
Однако. Однако проблема Крыма, на самом деле существовала, существует и по всей видимости, будет существовать. Она, эта проблема — отголосок крушения Советского Союза. В рамках единого государства принадлежность Крыма могла рассматриваться только с точки зрения оптимизации управления его территорией, однако после распада СССР возникло жесткое противоречие между сугубо экономическими вопросами обеспечения нормального функционирования хозяйственных систем и структур полуострова и политическими, военными, культурными межгосударственными и региональными проблемами, которые немедленно возникли после того, как единую страну порезали по живому.
Уже поэтому логика Кремля (при том, что анализ ситуации и качество принятых решений были невероятно низкими) вполне понятна: кризис, который возник на Украине, и который имел все признаки самоподдерживающегося распада самой ткани государства, создал вполне соблазнительную возможность разрешить противоречия с Крымом таким же кризисным порядком. Что, кстати, очень даже разумно, но только при выполнении ряда условий, которые лишь предполагались, как выполнимые. Что делать, если эти условия не наступят, российское руководство даже не рассматривало.
Отвратительное планирование изначально исходило из безальтернативности заложенных в него предпосылок. Отсутствовала сценарность планирования. Поэтому-то присоединение Крыма, да еще столь грубое и поспешное, вызывает полное неприятие самой своей процедурой. Вне зависимости от отношения к «наш-не наш Крым» управленческая последовательность решений весной 14 года вызывает оторопь своим предельно низким качеством.
В политике любое действие, сужающее пространство решений, является признаком низкой квалификации тех кто предпринимает такое действие. Российское руководство вообще во всех кризисных ситуациях не блещет — та же война 080808 тому пример. Решение о признании независимости Южной Осетии и Абхазии выглядит клиническим идиотизмом, так как создало неразрешимую проблему во взаимоотношениях с Грузией. Если бы Саакашвили был бы бессмертным и оставался на посту президента Грузии до скончания времен, то такое решение ну хоть как-то можно было объяснить — в конце концов, почему бы не плюнуть в суп ненавистному человеку. Во всех остальных случаях решение о признании независимости создавало неразрешимую проблему. Саакашвили приходят и уходят, а Грузия и народ Грузии остаются. И всегда нужно исходить из такой вполне разумной предпосылки.
Однако российское руководство приняло самое идиотское (почти в медицинском, а уж в политическом-то точно смысле) решение. Нелепо предполагать, что решения по Крыму принимались более взвешенно и разумно — те же люди, тот же полностью отсутствующий механизм элементарного общественного контроля над политиками. Что еще нужно, чтобы руководство страны перестало вообще сомневаться в своей непогрешимости и впало в полный неадекват?
Реконструировать сейчас события 14 года, наверное, есть смысл, но в практическом плане более важным является вопрос разрешения созданных почти тупиковых проблем. К сожалению, дегенеративность систем управления как России, так и Украины, несубъектность украинского руководства и очевидная антигосударственная установка руководства российского, которое в принципе ориентировано не на решение задач развития и укрепления государства, а на решение исключительно узкокорыстных задач обогащения правящей клики — всё это вынуждает с изрядным сомнением относиться к любым мероприятиям по развязыванию созданных узлов. Кроме того, сама по себе постановка вопроса выглядит с практической точки зрения нелепой — те же самые люди, которые и довели ситуацию до коллапса, конечно же, в принципе неспособны на ее оздоровление.
Но пока, на мой взгляд, решение всё еще существует. Суть решения — не понравиться кому-нибудь, а расширить пространство будущих решений, позволить запустить сценарное проектирование. В нынешней обстановке такой возможности нет вовсе. Возвращение Крыма «при Путине» или в рамках существования путинского режима (с ним или без него во главе) возможно лишь через катастрофическое военное или политическое поражение, когда утрата Крыма станет одним, и далеко не самым тяжелым последствием этого поражения.
Невозвращение Крыма в рамках складывающейся вокруг России обстановки выглядит все менее реалистичным — стоимость владения им начинает уже сейчас превосходить все разумные рамки, причем Запад «включил» против России только самые начальные санкции. Если сравнивать их с иранскими, «калечащими», санкциями, то по разным оценкам, «российские» составляют сегодня буквально 5-7 процентов от «иранских». Когда их включат «по-полной», несложно предположить, насколько разрушительный эффект они в конечном итоге дадут. С учетом тех колоссальных разрушений экономики, которые нанесли ей путинские управленцы, дополнительный пресс санкций может стать могильной плитой над ней.
Тем не менее, решение, по всей видимости, есть. Сложное и неоднозначное, но пока есть. Однако с практическим воплощением его ясность менее очевидна.
Эль Мюрид
https://zen.yandex.ru
Posted by Канадская служба новостей CNS Non-profit site
