После недавней встречи между президентом Китая Си Цзиньпином и президентом США Дональдом Трампом появилось множество интерпретаций. Тем не менее, один важный аспект был упущен из виду: то, как внутренние приоритеты Си влияют на его внешнеполитическую повестку дня. (SCMP)
Деэскалация торговой напряженности между Китаем и Соединенными Штатами выходит за рамки фентанила, редкоземельных элементов, войны чипов и покупки Пекином американских соевых бобов. Он является одним из ключевых элементов внутренней стабилизации для Пекина в условиях растущей глобальной неопределенности.
В частности, недавно достигнутые договоренности с США выступают в качестве политического страхового полиса на случай неблагоприятного для России исхода ее войны в Украине. На мой взгляд, Пекин воспринимает Москву как центральную опору баланса в отношениях с Западом и как ключевой компонент обеспечения внутренней стабильности Китая.
Однако такая договоренность не может длиться вечно. Если Россия вступит в период внутренней турбулентности или даже резкой смены руководства, Си Цзиньпину придется готовиться к потенциальному политическому и экономическому шоку, который может угрожать внутренней стабильности Китая. В этом смысле недавние соглашения с США функционируют как стратегическая необходимость, своего рода пояс безопасности, призванный оградить Пекин от потенциальных системных потрясений.
Такое толкование не является беспрецедентным. Весьма поучительна в этом отношении история партии и политики «уклона в одну сторону» по отношению к Советскому Союзу. Более того, визит президента США Ричарда Никсона в Пекин зимой 1972 года, с точки зрения внутренней политики, помог стабилизировать позиции председателя Коммунистической партии Мао Цзэдуна в тот момент, когда его авторитет был оспорен заместителем председателя партии Линь Бяо, ярым пропагандистом «маленькой красной книжечки» Мао и назначенным его преемником.
Если, как считают многие, Линь выступал против дипломатического сближения с США, то его загадочная смерть в авиакатастрофе в 1971 году устранила главное препятствие. Визит Никсона, укрепив технократическую фракцию вокруг премьер-министра Чжоу Эньлая, обеспечил столь необходимую стабильность в высших эшелонах китайского руководства.
Это внутреннее измерение подкрепляется внешним нарративом. Наблюдая за дипломатическим поведением Китая на протяжении многих лет, я отмечаю циклическую закономерность, в которой Пекин склонен определять себя в противовес Вашингтону и Москве.
Когда США начали оккупацию Ирака после вторжения в 2003 году, Китай изображал себя как державу «мирного развития». После того, как президент России Владимир Путин вторгся в Украину, Пекин продолжил прежние попытки представить себя в качестве «чемпиона мира». Китай действует в противовес России. В то время как война Путина привела к саморазрушительной изоляции, Си Цзиньпин стремится представить Китай как рационального и стабилизирующего игрока.
Более того, российская военная экономика может работать в краткосрочной перспективе, но при слабом росте и ограниченном внутреннем спросе она будет становиться все более обременительной. Экономические прогнозы на этот год не оптимистичны, и затянувшиеся военные издержки могут стать дестабилизирующим фактором.
На этом фоне Пекин стремится создать образ прагматичной великой державы, способной поддерживать стабильность в условиях глобальной напряженности. Даже ограниченное торговое или инвестиционное соглашение с США может помочь восстановить доверие рынка, привлечь иностранный капитал и обеспечить непрерывность высокотехнологичного экспорта, что напрямую усиливает чувство внутренней безопасности Коммунистической партии.
Между тем, потенциальный кризис в России может нарушить работу сырьевых рынков и китайских проектов «Один пояс, один путь», а также подтолкнуть Японию к более напористой внешней политике в отношении Пекина. Нестабильность в Центральной Азии, в свою очередь, повлияет на стабильность западной границы Китая, особенно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. При таком сценарии сделка с США послужила бы буфером безопасности, смягчающим последствия вторичных санкций, торговых шоков и оттока капитала.
Если Китай потеряет свой стратегический буфер в лице путинской России, которая в настоящее время ограничивает внимание и ресурсы Запада, сделка с Трампом станет экономической основой модернизации Китая и его планом по развитию «производительных сил нового качества». Это особенно важно в контексте подготовки Пекина к следующему пятилетнему плану.
С точки зрения внутренней политики, Си Цзиньпин должен укрепить свои позиции в преддверии 21-го съезда партии, который состоится примерно через два года. Его имидж как нового «рулевого», лидера, способного поддерживать стабильность в условиях глобального хаоса и управлять кризисами, должен оставаться неоспоримым. Более того, как утверждают китайские источники, ожидается, что сотрудничество с США будет включать в себя совместные действия по борьбе с отмыванием денег.
Это согласуется с антикоррупционной кампанией Си, что еще больше укрепляет его авторитет. Таким образом, соглашение с США можно представить внутри страны как доказательство способности Си Цзиньпина трансформировать внешнее давление в импульс развития и тем самым защитить долгосрочные интересы государства.
Ограниченная разрядка в отношениях с Вашингтоном дает Пекину время для укрепления своей технологической и финансовой автономии, которые являются ключевыми столпами для развития самодостаточности в период с 2026 по 2030 год. В долгосрочной перспективе это позволяет Пекину идти по собственному пути развития, не завися от нестабильных партнеров.
Тем не менее, есть еще один ключевой элемент. Управляя компромиссами внутри Коммунистической партии и закрепляя стабильность Китая на прагматичном взаимодействии, Си стремится превзойти детерминистское мышление, запечатленное в первой строке эпоса 14-го века «Роман о трех королевствах»: «Империя, долгое время разделенная, должна объединиться».
Доминик Межеевский
(в пересказе)
