Станислав Ежи Лец, фото Люциан Фогель / East News
Станислав Ежи Лец родился во Львове в галицийской дворянской семье еврейского происхождения, его настоящая фамилия де Туш-Летц. Писатель сам изменил ее на «Лец», что на иврите означает «паяц, шут», а также «тот, кто, наблюдая со стороны, воспринимает и объясняет по-своему».
Школьное образование Лец получил в Вене и во Львове, а после окончания школы изучал полонистику, а позже юриспруденцию в Университете Яна Казимира. В 1929 г. он дебютировал со стихотворением «Весна» в журнале «Kurier Literacko-Naukowy» (№13). В 1934 году Лец переехал в Варшаву, где сотрудничал с коммунистической газетой «Dziennik Popularny», а также публиковал свои сочинения в журналах «Cyrulik Warszawski», «Lewar» и «Szpilki». После начала Второй мировой войны он перебрался во Львов, где принимал активное участие в литературной жизни, публиковал стихи, сатиры, статьи и переводы с русского в журнале «Czerwony Sztandar». После вторжения немцев в 1941 году Лец был арестован и попал в Яновский концентрационный лагерь во Львове, а затем в концлагерь в Тернополе, откуда бежал в 1943 году. Писатель сотрудничал с подпольем, участвовал в партизанском движении, воевал в рядах Народной армии (Armia Ludowa). В июле 1944 года Лец вступил в 1-ю армию Войска Польского в звании майора.
С 1946 по 1950 гг. Станислав Ежи Лец служил атташе по культуре Польской политической миссии в Вене, после чего на два года уехал в Израиль. С 1952 года жил в Варшаве. В пятидесятые годы помимо лирических и сатирических произведений, а также переводов с немецкого языка, он начал публиковать в газетах афоризмы из цикла «Непричесанные мысли» («Myśli nieuczesane»).
Награжден Офицерским крестом Ордена Возрождения Польши (1966). Умер 7 мая 1966 года в Варшаве.
Лец – мастер парадокса, двусмысленной иронии, емкой метафоры, словесных игр, заставляющих мысль выйти за привычные рамки. Его произведения, которым присуща проницательность наблюдений, лирическая экспрессия и лаконичность, обладают экзистенциальным характером. Сочинения Станислава Ежи Леца уходят корнями к афористической традиции Древней Греции и Древнего Рима, к изречениям французских мыслителей (Шамфор, Ларошфуко), а также к еврейской литературе с ее полными юмора и иносказаний притчами.
Как пишет Лидия Коська (Lidia Kośka):
«Творчество Станислава Ежи Леца находится между мифом творения и опытом Холокоста. (…) Оно отсылает нас к той особой интеллектуальной формации, которую представляли Кафка, Шульц или Канетти и которая возникла на основе многообразия европейской традиции на пространстве Центральной и Восточной Европы. Эта формация переживала упадок в годы Первой мировой войны и окончательно перестала существовать во время Второй мировой войны. (…) Лец остался верен культурному языку этой формации, хотя, по его собственным словам, это были уже “обломки кирпичей Вавилонской башни”».
Автор: Кристина Домбровская
По просьбе редакции выбрать двадцать любимых афоризмов Станислава Ежи Леца, Виктор Шендерович выбрал в три раза больше. Но очень любимых. Многие из них давно стали «народными» и появляются без ссылок на автора. Сегодня Лец снова до боли актуален.
С Сократами на брудершафт пьют цикуту.
Неграмотные вынуждены диктовать.
Когда я достиг дна, снизу постучали.
Иногда ирония вынуждена восстанавливать то, что разрушил пафос.
Те, кто надел на глаза шоры, должны помнить, что в комплект входят еще узда и кнут.
Испытывают ли рыбы, проходящие сквозь ячейки сети, комплекс неполноценности?
Чаще всего выход находится там, где был вход.
Ну, допустим, пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?
Если людоед пользуется ножом и вилкой – это прогресс?
Среди эскимосов всегда найдется желающий написать инструкцию для жителей Конго, как себя вести в случае страшной жары.
Душно! Откройте окна! Пусть тем, кто на дворе, тоже станет душно.
Давайте разрушать Бастилии раньше, чем их построят.
В доме повешенного не говорят о веревке. А в доме палача?
Постарев, восклицательный знак становится вопросительным.
Из нолей легко сделать цепь.
И только когда он въехал на колеснице, все поняли, что это кучер…
Демосфен говорил с камнем во рту. Тоже мне — помеха!
Любовь к Родине не знает чужих границ.
Не посылайте дальтоников за синей птицей. Могут вернуться ни с чем.
Сезам, откройся! Я хочу выйти.
Будем сами дуть в свои паруса!
Петух воспевает даже то утро, когда его положат в суп.
Может ли съеденный туземцами миссионер считать свою миссию выполненной?
Если бы козла отпущения можно было еще и доить!
История — собрание фактов, которых не должно было быть.
Считается ли паломничество совершённым, если дорога привела пилигрима к иной цели?
Общение с карликами искривляет позвоночник.
Некрасиво подозревать, когда вполне уверен.
Знаменосец не давал себя отвлечь сменой знамени.
У кого в аду были погоны, те и в раю с аксельбантами.
Некоторые не видят разницы между онанизмом и верностью себе.
Реформа календаря не сокращает срок беременности.
Подсунь свою мечту врагам - может быть, они погибнут при ее реализации.
Имеют ли людоеды право говорить от имени съеденных?
Мечта рабов: рынок, где можно купить себе хозяина.
А может быть, Бог назначил меня себе в атеисты?
Не люблю народов, которые не делятся на людей.
У глупости нет границ. Где ступит, там ее территория.
А были такие мученики, которые прошли крестный путь еще и обратно.
Лицо врага пугает меня, когда я вижу, как оно похоже на мое.
Переживший трагедию не был ее героем.
Окно в мир можно закрыть газетой.
Ложь отличается от правды тем, что не является ею.
Следы многих преступлений ведут в будущее
Перевод: Владимир Россельс
http://culture.pl
Posted by Канадская служба новостей CNS Non-profit site
